Спасибо деду за победу!

Спасибо деду за победу!

«Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой!»

Я не был знаком со своими дедами – мамин папа умер в 1942 году в ленинградской блокаде, а папин папа был начальником полевого госпиталя, который в 1941 году попал в окружение и из него не вышел… Поэтому я решил написать об участии в Великой Отечественной войне моих родителей: Козейчука Алексея Ивановича и Козейчук (Фёдоровой) Людмилы Алексеевны. Когда началась война, мои родители были студентами Ленинградского института точной механики и оптики при ленинградском оптико-механическом объединении (ЛОМО). Папа тогда окончил 3-й курс, а мама 1-й.

Папа мне рассказывал, что в начальный период Великой Отечественной студенты-очники имели бронь от призыва, но они прямо- таки осаждали военкоматы, требуя призвать и их. Наконец, было принято решение формировать студенческие добровольческие батальоны. Папу призвали в начале июля 1941 года и с остальными студентами направили на двухнедельные курсы молодого бойца, по окончании которых им выдали красноармейские книжки и пассажирским поездом привезли в Москву. Там их отправили на переформирование и вооружение, выдали самозарядные винтовки Токарева (СВТ) и по 10 штук патронов к ней, а также каждому бойцу по армейской стеклянной фляжке, и повели на Белорусский вокзал столицы. Там их ожидал воинский эшелон, состоявший из товарных вагонов с нарами.

И уже в первую ночь их эшелон отправился на Запад. Ехали они по ночам, а днём стояли на каких-то полустанках. Так они пропускали встречные поезда с эвакуированными предприятиями, жителями, и санитарными поездами, которые шли непрерывным потоком. Однажды ночью их эшелон был внезапно остановлен на одном из лесных перегонов, долго стояли в неведении. И где-то уже под утро поступила команда выходить из вагонов и строиться… Бойцам была поставлена задача начать поиск и уничтожение немецких десантников-парашютистов, которые высадились на железной дороге «Минск–Москва» и её перерезали, то есть произвести деблокирование этой важной железнодорожной магистрали. А где находятся эти самые десантники, никто толком не знал… Так для моего папы начались боевые действия. Было это уже в Белоруссии. В одном из этих боёв папа был ранен в ногу немецкой разрывной пулей, нога у него фактически оказалась перебита. Его отправили сначала в полевой госпиталь, а потом и эвакуировали в эвакогоспиталь, который находился в городе Кисловодске.

Папа рассказывал, что когда он находился в полевом госпитале, тот располагался на опушке леса на небольшом пригорке. А примерно в полукилометре внизу было колхозное поле, засеянное гречихой. Его никто не убирал, и однажды ночью летел немецкий самолёт-разведчик, пилот которого выпустил осветительную ракету. В её свете он увидел белое поле, а гречиха цветёт белым цветом. Вот фашистский лётчик решил, что обнаружил большой советский аэродром с бетонным покрытием, и передал своим его координаты. Волна за волной прилетали тройками немецкие бомбардировщики и всю ночь утюжили бомбами это поле. Утром снова прилетел самолёт-разведчик, а это была «рама», которая должна была зафиксировать результат ночной бомбардировки… Но пилот с досады только «помахал» крыльями и улетел обратно.

Мама, Людмила Алексеевна Фёдорова, была в июле мобилизована для возведения оборонительных сооружений и отправлена за 70 километров под город Лугу Ленинградской области. Там женщины были заняты на рытье противотанковых рвов. Над ними много раз пролетали немецкие самолёты, и ни одного самолёта с красными звёздами на крыльях… А однажды появился над ними одиночный немецкий самолёт, который по ним не стрелял, а сбросил свои листовки  с таким текстом: «Милые дамочки, не ройте ваши ямочки, они не остановят наши таночки». Но как жестоко ошибся немчура, ведь именно те самые дамские «ямочки» и остановили железную армаду Гудериана и не дали его танкам сходу овладеть городом на Неве, колыбелью Великой Октябрьской революции! (Противотанковый ров – искусственно вырытый ров глубиной 2,5–3 метра и шириной 5–7 метров, с бруствером поверху с обеих сторон высотой 0,5–0,7 метра – данные из Википедии).

 9 сентября 1941 года произошёл первый массированный бомбовый налёт фашистской авиации на город. А уже на следующий день началась многодневная блокада Ленинграда. По возвращении в город мама была записана в комсомольский студенческий отряд, который делал поквартирный обход по домам, закрепленным за этим подразделением «Осоавиахим». Каждые сутки регистрировали умерших горожан, приносили ослабевшим жителям воду, отоваривали их продовольственные карточки, инструктировали жителей по соблюдению ночной светомаскировки  квартир. А во время бомбёжек дежурили на крышах домов для борьбы с немецкими зажигалками, которые немцы массово сбрасывали на крыши домов с целью вызвать пожары. Бомбочка была небольшого веса, её следовало захватить за оперение кузнечными щипцами и утопить в бочке с водой, которые для этих целей были выставлены на каждую крышу (зимой – просто сбросить с крыши дома). Девушкам для этого выдавали длинные брезентовые фартуки, а для защиты глаз – большие мотоциклетные очки, так как горящая зажигалка вокруг себя разбрасывала массу горячих искр. Маме повезло, что за время дежурств на крышах во время бомбёжек ни одна немецкая зажигалка на её крышу не попала. А в их отряде имелись девушки с сильными ожогами, полученными от этих паскудных бомбочек.

С наступлением тёмного времени суток весь город погружался во тьму – режим светомаскировки соблюдался неукоснительно, так как красноармейским и краснофлотским военным патрулям разрешалось стрелять по освещённым окнам. Во время бомбёжек она несколько раз замечала, как в разных частях города в ночном небе вспыхивали цепочки зелёных сигнальных ракет. Это вражеские лазутчики давали целеуказания своим лётчикам для сброса бомб на важные для города объекты. А однажды она наблюдала ночной бой наших зенитчиков с бомбардировщиками врага – с земли длинные лучи зенитных прожекторов цепко захватили немецкий самолёт, а зенитки открыли по нему беглый огонь. И тот самолёт горящим факелом устремился к земле. Мама кричала «ура!» и слышала, как и девчонки на соседних крышах тоже радовались и кричали «ура!». Это была хоть и маленькая, но всё равно победа наших!

Её мама – моя несостоявшаяся бабушка умерла от голода в феврале 1942 года. Моя мама завернула её в простыню и на детских саночках отвезла на пункт сбора умерших жителей города. Там её приняли и сказали, что хоронить будут в апреле, когда земля оттает. Её папа в один из январских дней утром ушёл на работу на Кировский завод и не вернулся. И мама о его судьбе ничего не знала. А уже в конце марта 1942 года мою маму вместе с институтом отправили в эвакуацию. Эвакуировали их на машинах, которые приходили в город с продовольствием, а на обратном пути забирали людей. Эвакуация проходила по льду Ладожского озера, по так называемой «Дороге жизни». Потом поездом маму увезли в город Кисловодск, а там определили санитаркой в госпиталь, в котором находился на излечении мой папа. Там они и познакомились. В августе 42 года начальник госпиталя их расписал – были у него тогда такие полномочия. В честь свадьбы начальник госпиталя папе сделал свадебный подарок: выделил ему 0,5 литра спирта. Папа развёл его водой и принёс в свою палату. Там разделили на 25 человек, получилось каждому по 40 граммов, но уже водки.

Осенью немецкие войска прорвались на Северный Кавказ, была реальная угроза захвата Кисловодска. До города им оставалось менее 40 километров. Их эвакогоспиталь срочно передислоцировали в столицу Казахстана, в город Алма-Ату. В августе 1944 года папе установили инвалидность, с воинской службы списали. И они возвратились в Ленинград, где с сентября продолжили обучение в своём институте, который к этому времени уже вернулся из эвакуации. Папа рассказывал, что у них в группе в том году приступили к обучению всего 6 ребят, и все они были списаны по ранению, а в июле 1941-го на фронт ушли 400 студентов…

Папа награждён медалью «За боевые заслуги» и орденом Великой Отечественной войны I степени. А мама  – медалью «За оборону Ленинграда». Моя мама умерла в ноябре 1991 года, а папа – в марте 1993-го.

В июле 2019 года я вместе с сыном посетил Санкт-Петербург. Нашли там институт, в котором учились мои родители. А на Пискарёвском мемориальном кладбище возложили цветы на братскую могилу, датируемую 1942 годом, почтили память моих дедушки и бабушки, для моего сына – прадедушки и прабабушки.

Андрей Козейчук, житель города Слюдянки.

На фото: Мои родители — Ленинградские студенты,1946-й год.